Краткая история развития белорусской территориальной геральдики
Прообразами гербов были символы и эмблемы, которые появились у разных народов задолго до возникновения христианства. В Греции и Риме, у древних персов, египтян, мидян и других народов, встречаются символы, постоянно повторяющиеся на воинских знаках отличия, стягах, атрибутах власти. Например, у Цезаря на печати была размещена вооруженная Венера. Символом Коринфа был избран пегас, у Афин им была сова, у Пелопонеса – черепаха. Широкое разнообразие знаков власти предоставляет для исследователей обширный сфрагистический и нумизматический материал уже со времен античности и средневековья. Так, удельныйй князь Новгород-Северского Дмитрий Корибут Ольгердович (ок. 1371–1393) отчеканил монету с изображением якоревидной тамги. На сребрениках Владимира Святославича (980-1015) на реверсе изображен княжеский трезубец. Символ и эмблема довольно тесно связаны. Эта взаимосвязь особенно видна в гербовом или геральдическом знаке, изучением которого и занимается одна из самых старых отраслей исторической науки – геральдика или гербоведение.
Гербоведение – это система знаний о гербах, правилах их составления и использования, а также специальная историческая дисциплина, которая изучает древние гербы (теоретическая геральдика) и создает новые (практическая геральдика). Слово «геральдика» происходит от позднелатинского heraldus и означает «глашатай» или герольд. Слово «герб» в немецком языке писалось как еrbe, в польском – herb, старочешском – erb и означало наследство. Происхождение геральдики, всю ее неповторимость и красоту невозможно понять, не проникнувшись атмосферой того времени и теми обстоятельствами, в которых она складывалась.
Геральдика начала формироваться около тысячи лет назад в Германии, Франции, Англии и других странах Западной Европы. Первые гербовые изображения появились на печатях. Одной из самых ранних, которую упоминают ученые, говоря о возникновении геральдики, является печать, датируемая 1000 г. Она скрепила брачный договор, заключенный Санчо, инфантом Кастильским с Вильгельминой, дочерью Гастона II, виконта Беарнского. И с этого времени геральдика претерпела мало изменений, во всяком случае, сохранила свои основные законы и правила, которыми геральдисты руководствуются и по сегодняшний день.
Период наибольшего расцвета самых разных эмблем в цивилизованном обществе приходится на средние века, эпоху крестовых походов. Попытаемся представить себе 1095 г., когда папа римский Урбан II в г. Оверни (Франция) призвал христиан выступить в поход против неверных. И все верующие – епископы, дворяне, простолюдины и другие, которые присутствовали на Большой Клермонтской площади, поклялись идти освобождать гроб Господний в Иерусалиме. Они облачились в одежду, украшенную красным крестом, от чего и получили свое название крестоносцев. В первых рядах крестоносцев шли рыцари.
Именно такой экстраординарный феномен средневековья, как рыцарство оказал огромное влияние на развитие геральдического искусства и использование гербов. Рыцари того времени отличались так называемыми семью благочестиями – умением ездить верхом, фехтовать, охотиться, стрелять из лука, плавать, танцевать, играть в шашки или шахматы. Их обучали сложению стихов, пению серенад и галантному обхождению с дамами. Подготовка к получению рыцарского звания была длительной. Она начиналась с семи лет, когда мальчик выходил из-под опеки матери и поступал в замок для воспитания. Достигнув двадцати одного года, здорового и хорошо сложенного оруженосца торжественно посвящали в рыцари.
В это время по всей Европе едва ли не на каждом холме стоял замок. Но далеко не все благородные мужи ими владели. Дворяне-рыцари, не владевшие землями и не имевшие надежды на приобретение военной славы и добычи на родине, охотно поддавались мечтам прославить себя военными подвигами и приобрести независимые владения. Они шли в поход на восток, закованные в стальные латы вместе с конем. Отличить их можно было порой только по знакам-гербам.
Для каждого феодала и его вассала создавались такие отличительные знаки или какие-либо эмблематические сочетания, которые являлись строго индивидуальными и принадлежали, как правило, только одному человеку или одной фамилии. Со временем они становились гербами, переходящими по наследству. Герб на щите занимал немаловажное, если не сказать весьма значительное, место в рыцарских правилах и законах, являясь неотъемлемым атрибутом вооружения. С ним связывались представления о верности рыцарским идеалам, понятия о чести, добродетели, уважении к христианским святыням и к прекрасной даме. На гербах размещали различные знаки и предметы, отражающие подвиги и благородство, смелость и отвагу их владельцев. Герб служил отличительным знаком благородного воина, так как кольчуга и латы того времени совершенно скрывали коня и всадника.
Многочисленные войны, борьба феодалов за власть, а в перерывах между ними рыцарские турниры, как основное место демонстрации рыцарской доблести, способствовали совершенствованию не только вооружения и ведения боя, но и геральдических эмблем, которые имели исключительно важное предназначение, как для соратников, так и для противников. Следуя четко прописанным ритуалам и правилам, перед началом проведения рыцарского турнира происходил своеобразный суд специально подготовленных людей – герольдов, которые представляли его участников, их генеалогию и подробнейшим образом рассматривали облачение рыцаря и его герб, трактуя цвет и фигуры в нем.
Первые герольды отчетливо помнили, кому принадлежит тот или иной герб, что означают фигуры, размещенные на нем. И если сначала герольды знали, что скрывается за той или иной эмблемой в гербе армигера, то со временем гербов становилось все больше, а их сочетания заметно усложнялись. С течением времени возникла необходимость письменной фиксации появляющихся во все большем количестве гербов и их владельцев. В каждой стране эти сведения оформлялись в виде богато иллюстрированных гербовников. Одним из древнейших рукописных произведений геральдического содержания во Франции явилось сочинение Якова Бретекса (1285), в котором описываются в стихах турниры и гербы участвующих в них рыцарей. В университете г. Хайдельберг хранится «Свод законов Манессе», датируемый приблизительно 1300 г., с более чем сотней миниатюр с изображением рыцарских гербов, трубадуров и текстами их песен.
На протяжении нескольких веков в Западной Европе из практики повседневной жизни рыцарства, чаще походно-военной, а порой празднично-помпезной, вырабатывались правила составления гербов, особенности их украшений, которые постепенно складывались в систему знаний о них, со временем ставшую наукой.
Славянские народы, находясь в центре Европы, не могли не перенять многие западноевропейские традиции. Постепенно гербы стали проникать в Польшу и далее на восток, на территорию Беларуси, составлявшей часть Великого княжества Литовского.
Геральдика, как одно из ярчайших проявлений европейской традиции, не только органично вошла в нематериальную культуру славян и, в частности белорусского народа, но и получила распространение, а также дальнейшее практическое развитие.
Одним из значительных источников белорусской геральдики была польская, которая через влияние немецкой и чешской во многом восприняла общеевропейские правила и законы составления гербов. Более интенсивное развитие геральдики в Великом княжестве Литовском началось после заключения Городельской унии 1413 г. Согласно ее положениям 47 наиболее знатных родов в государстве получили гербы, которыми до этого времени пользовались представители польской шляхты. Считалось, что шляхтич Великого княжества Литовского, который принял предложенный герб, побратался с владельцем этого герба. Однако и до этого важного исторического события на территории Беларуси уже существовали различные частновладельческие эмблемоподобные символы более древнего происхождения, имеющие различные названия общего характера, например, гмерк, клеймо, клейно, тавро, тамга и др. Они выполняли, в первую очередь, функцию знаков собственности.
Белорусская шляхетская геральдика в результате постепенного синтеза геральдических традиций Востока и Запада, местных символических изображений, берущих свое начало в дохристианской Руси, а также княжеских знаков власти на печатях и знаменах, формировалась в течение несколько веков (до конца XVII в.) и приобретала характерные только для нее черты. По словам известного русского геральдиста А.Б. Лакиера, отличительной особенностью этих геральдических эмблем является их изумительная простота. На гербовых щитах шляхты, как правило, размещено по одной фигуре или одному элементу – оружие, доспехи, древние символы, геральдические цветы, растения или животные. Они так и называются – «Клямры», «Лелива», «Гоздава», «Лебедь», «Уж», «Лев» и т.п.
Воображение и складывавшиеся столетиями традиции в геральдике позволили создать причудливые фигуры фантастических животных. Так, сочетание верхней части орла и нижней льва породило новое существо – грифона. Им пользовались, например, графы Браницкие и некоторые представители могущественного магнатского рода Ходкевичей. Частновладельческий герб «Соколя», в котором совмещены передняя часть кабана и задняя медведя, был у шляхетского рода Антоневичей. В отличие от западноевропейской геральдики, где гербы были различны даже у двух родных братьев, в Беларуси один и тот же герб мог принадлежать многим, иногда более чем сотне шляхетских фамилий. Порой древний родовой знак сопровождала легенда, трактующая фигуры в гербовом поле. Так, Олендские, Дембинские, Заводовские, Мельгуновы и другие владели гербом «Равич». Вот его описание из гербовника: «В золотом поле идущий вправо медведь, на котором сидит девица впрямь, одетая в царскую корону и держащая руки распростертыми наподобие креста. Над шлемом и короною два оленьих рога, между ними виден стоящий на задних лапах, выходящий до половины черный медведь; из передних лап его одна опущена, а другою он держит розу, которую нюхает». Старинная английская легенда гласит, что нéкогда, в стародавние времена, один король завещал перед смертью своему сыну замок и земли, а дочери – все ценности, которые можно забрать с собой, «движимое имущество», как сказали бы мы сегодня. И посоветовали приближенные своему новому королю убить сестру, чтобы не достались ей отцовские богатства. Слуги завели несчастную в лес и посадили в медвежью берлогу, но каково же было их изумление, когда они увидели девушку верхом на медведе, обвязанном вокруг шеи девичьим шарфом.
Зачастую герб сопровождал девиз, как правило, на латыни, раскрывающий жизненное кредо и не только его владельца, но нескольких поколений одной фамилии. Например, известному роду Гуттен-Чапских, корни которого уходили в Пруссию, девизом служило крылатое латинское изречение «Vitam Patriae honorem nemini» («Жизнь – Отчизне, честь – никому»). У фельдмаршала П.Х. Витгенштейна, героя войны 1812 г., на гербе был начертан девиз «Чести моей никому не отдам» по латыни и по-русски.
Когда представители двух «благородных» фамилий заключали брачный союз, то объединялись и их гербы. Порой, с течением времени, герб потомков знатных родов был разделен многократно, где каждая часть несла на себе отпечаток старины и родовитости предков. К примеру, герб княгини Барбары Радзивилл, урожденной Завиши (1690-1770), представлял собой два щита, поставленных рядом. В правом золотом – черный орел с лазуревыми лапами. Его грудь украшает щит с тремя черными, украшенными золотом, охотничьими рожками, соединенными в центре поля мундштуками. Это герб ее мужа, князя Николая Фаустина Радзивилла. В левом лазуревом – герб «Лебедь» князей Завишей.
Отличительные геральдические эмблемы закреплялись не только за представителями привилегированного сословия, но получили широкое распространение в цеховых организациях ремесленников, купеческих гильдиях, наконец, в городах.
Белорусская городская геральдика имеет многовековую богатую историю. C XV в. до присоединения территории Беларуси к Российской империи наши города получали магдебургское право от имени великих князей литовских, королей польских. Согласно праву на самоуправление горожане освобождались от феодальных повинностей, им гарантировались свобода занятий ремеслами, торговлей, земледелием, разрешалось выбирать свой орган власти – магистрат, суд, создавать ремесленные объединения – цехи. Непременным атрибутом самоуправления, свидетельством особого правового статуса населенного пункта, показателем его политической и экономической самостоятельности являлся городской герб. Наиболее ранняя, известная исследователям, печать с изображением герба города Полоцка датируется 1499 г.
Городской герб в это время и позднее, в течение еще двух столетий, имел самое широкое применение: изображался на печати города, размещался на здании ратуши или магистрата. Городская печать прилагалась не только к магистратским документам, но и служила, как, например, в Минске, гарантом качества производимых и вывозимых товаров.
В белорусских и зарубежных архивах сохранились «жалованные» грамоты, подписанные от имени верховной власти, документы магистратов, которые являются ценнейшими источниками по истории территориальной геральдики Беларуси. Самые первые городские гербы на территории нашей страны относятся к XVI в. Старейшими являются гербы Полоцка и Каменца (начало XVI в.). Гербы получили Брест, Гомель, Витебск, Гродно, Минск, Волковыск, Высокое, Городок, Дисна, Кобрин, Лида, Мозырь, Новогрудок, Несвиж, Пинск, Пружаны, Слоним, Сураж, Улла. В неспокойный, бурный XVII век символы независимости приобрели Друя, Орша (1620), Кричев, Логишин, Липнишки (1633), Мстиславль, Чаусы (1634), Ружаны (1637), Чериков (1641), Любча (1644), Малеч (1645), Копыль, Клецк, Слуцк (1652), Могилев (1661), Жировичи и другие.
Герб в это время четко выполнял присущие ему две функции, одна из которых – репрезентативная. Городской символ визуально представлял через символический ряд исторические обстоятельства возникновения населенного пункта, географические особенности города, государство в целом. Так, в гербах городов, стоящих на границе Великого княжества Литовского, присутствует оружие: в Кричеве и Витебске – это мечи, в Бресте и Пинске – луки и стрелы. Городские стены Каменца, Любчи и Могилева не раз становились непреодолимым препятствием для неприятеля и, может быть, поэтому в гербах этих мест мы видим различные оборонные сооружения – башни-донжоны, крепостные стены, ворота каменного замка. Гербы Друи, Дисны, Полоцка, Шклова непосредственно отражали хозяйственную деятельность горожан, их основные занятия, торговые связи. Одновременно городской герб выделял и подчеркивал положение своего владельца в феодальной иерархии, тем самым выполняя распознавательную функцию. В данном случае нередко в гербах размещалась частновладельческая геральдика. К примеру, Слуцк и Несвиж, Клецк и Копыль представляют символы магнатского рода Радзивиллов, герб Слонима отмечен гербовым знаком «Лис» канцлера Великого княжества Литовского Льва Сапеги. В гербе Ошмян изображен герб Понятовских, из рода которых происходил последний король польский.
Следует выделить еще один комплекс гербов, в которых нашло отражение, господствующее в это время, религиозное мировоззрение. Одним из распространенных геральдических сюжетов, и не только в белорусской геральдике, но и в европейской в целом, были христианские святые. Св. архангел Михаил изображен в гербах Сиротин (Беларусь) и Неменчине (Литва), св. Казимир – в гербах Пружан (Беларусь), Немунайтис (Литва) и Нетворице (Чехия). Лики и фигуры св.св. Девы Марии, архангела Гавриила, Антония, Иоанна, Стефана, Петра, Павла и других достаточно часто встречаются в геральдике Беларуси и других стран Европы в XVI-XVIII вв.
После трех разделов Речи Посполитой, когда территория Беларуси постепенно входила в состав Российской империи, и далее в течение всего XIX в. обретение официальных геральдических символов белорусскими губерниями и городами происходило по общеимперским законам. Гербы учреждались указами российских монархов. Они создавались высокопрофессиональными специалистами Герольдмейстерской конторы, созданной Петром I еще в 1722 г. в Санкт-Петербурге при Правительствующем Сенате. Герольдия была образована как государственный орган, на который возлагалось установление дворянства и дарование гербов, «смотря по заслугам русским и иноземцам, которые, хотя бы происходили и не из дворян, дослужатся до положенных чинов», а также «составление» территориальных гербов. И как результат этой деятельности в последней четверти XVIII в. на территории Беларуси прослеживается уникальное явление: в течение небольшого отрезка времени белорусские города получали гербы от монархов двух государств, и по сути они были выполнены в разновременных и разностилевых традициях.
В 1792 г. польский король Станислав Август Понятовский успел пожаловать гербы городам центральной и западной частей Великого княжества Литовского. Различными символическими приемами в них было подчеркнуто стремление к свободе, независимости и суверенитету. Это выражено через религиозные символы в гербах Геранен и Браслава и изображения христианских святых – в Радошковичах, Шерешово и Борисове. Посредством геральдики король позиционировал себя все еще как монарх самостоятельного государства: в привилеи на гербе Перебродья в нижней части, на оконечности имеется надпись «Sztandar Wolności y Jednosci». В этом же году гербы получили литовские города Ретавас и Сударгас с одинаковым девизом «Za naród, króla y wolność». Идея защиты Отечества в символической форме передана в гербах Угорья, Привалки, Липнишек.
Двенадцатью же годами ранее двумя указами Екатерины II от 16 августа и 21 сентября 1781 г. восточная часть белорусских земель, отошедшая по первому разделу Речи Посполитой, также была «высочайше наделена» восемнадцатью гербами. Они «строились» на основе иной геральдической традиции, нежели польско-литовская государственная и территориальная геральдика. Их изография полностью отвечала общей концепции развития «геральдического художества» России конца XVIII в., а именно: в верхней доминирующей части герба размещался либо государственный герб Российской империи либо губернский, в нижней – собственно гербовое воплощение населенного пункта.
Эти гербы были учреждены в период проведения реформы местного управления (1775-1785). Развитие городского герботворчества осуществлялось под руководством и при личном участии князя М.М.Щербатова, который, по словам специалистов, был знатоком практической геральдики. Созданию новых гербов предшествовала работа по сбору сведений из городов, в том числе белорусских, о существующих гербах. Далеко не всегда на запрос Герольдмейстерской конторы о «ранее сочиненных» гербах ответ был положительным. Что касается белорусских земель, то из Могилевской губернии сообщалось, что она гербов не имеет. Из бывших Полоцкого, Витебского, Двинского, Оршанского, Мстиславского и Рогачевского воеводств в Герольдию были присланы рисунки с описаниями гербов, которые здесь были юридически закреплены Статутом Великого княжества Литовского в 1566 г. Это было изображение конного воина с поднятым мечом (саблей) и щитом, на котором помещен шестиконечный крест. Поэтому Герольдией была взята фигура вооруженного всадника как доминирующая для геральдики всего Полоцкого наместничества. Позже, 20 июля 1852 г., уже другой император – Николай I «высочайше утвердил» герб города Лепеля Витебской губернии с аналогичным сюжетом: в верхней части изображен герб Витебский, в нижней, червленой – серебряный скачущий конь с таким же всадником, держащим в правой руке поднятый меч. Герб увенчан городской короной.
Российские геральдисты сохранили некоторые исторические гербы, полученные белорусскими городами от королей Речи Посполитой и великих князей литовских. Хотя, безусловно, произошли значительные замены, что порой встречается в международной геральдической практике. Так, к примеру, сохранены были гербовые сюжеты для Борисова, Волковысска, Минска, Мозыря, Несвижа и других, но были кардинально были изменены гербы Мстиславля, Орши, Чаус. В гербе Бреста, как известно, с XVI в. был изображен лук со стрелой. Но с 30-х гг. XIX в. здесь началось строительство крепости по проекту, утвержденному Николаем I. Для своего времени это было одно из самых мощных укреплений всей Российской империи. Западный, стратегически значимый форпост империи нашел своеобразное отражение и в новом гербе, созданном российскими геральдистами и утвержденном 6 апреля 1845 г. Верхняя его часть представляет изображение зубра – герб Гродненской губернии, а в нижней – место слияния рек Буг и Мухавец, на мысу – вокруг щитов, символизирующих защиту и оборону, возвышается государственный штандарт с двуглавым орлом. Вполне вероятно, что один из элементов этого гербового сюжета (две реки) был заимствован его создателями из одного наиболее раннего брестского герба, который использовался, в частности, на войтовской печати, полученной по привилею 1554 года.
Необходимо отметить, что в XVIII в. искусство в России носило светский характер, приобретая черты европейского классицизма. «Век от Петра до Екатерины» был отмечен многочисленными победами русского оружия, и светская культура, по мнению искусствоведа Т.В.Ильиной, рождалась поистине «под грохот петровских салютов». Дух эпохи в полной мере отразился и в белорусской территориальной геральдике. Проявление этих тенденций ярко вырисовывается в гербах Чаус, Быхова, Бобруйска и других, «высочайше утвержденных» императорами Российской империи. Некоторые историки называют этот период «позднегеральдическим».
Время диктовало свои законы. К XIX в. изменились политические, экономические, социальные и культурные условия развития городов, что нашло свое отражение в территориальной геральдике не только Беларуси, но и всей Российской империи. И если в XVI – XVII вв. во многих белорусских городских гербах запечатлена религиозная символика, фигуры почитаемых святых (Малеч, Минск, Шерешово, Ружаны, Чаусы и др.), то в век интенсивного развития капитализма преобладают сюжеты, говорящие о победе русского оружия, промышленном развитии городов, характерных занятиях его жителей (Быхов, Вилейка, Сенно).
При проектировании новых гербов для городов, губерний, областей и наместничеств Российской империи, в том числе белорусских, Герольдия руководствовалась так называемыми «регулами», то есть принципами, на основе которых формировался геральдический символ. Их было несколько. Преобладающий исторический принцип в практике Герольдии предполагал изображение в гербе фигур, сооружений или построек, которые бы символизировали важное историческое событие, отражали историю развития города. Например, в гербе Орши 1781 г., заменившем герб XVI в., изображено «пять стрел, потому, что сей город построен еще древними скифами, которые таковыми орудиями похвально действовали». При использовании географического принципа изображались особенности ландшафта местности (горы, реки, моря, степи и т.д.), животные, обитающие на данной территории, а также характерные промыслы, связанные с добычей и переработкой природных богатств. В 1781 г. у Белицы (ныне в границах Гомеля) появился герб с изображением рыси, у Постав – с рыбами, у Копыси – с черным зайцем. Видзы, Игумен (ныне – Червень) и Климовичи пополнили белорусский геральдический бестиарий пчелами. Наконец, третий принцип заключался в визуальном изображении названия города. Он воплощен российскими геральдистами в гербах Рогачева (1781) – «в золотом поле черный бараний рог» и Волковыска (1845) – «в голубом поле волк, обращенный в правую сторону».
Что касается гербов с религиозными сюжетами, то они, безусловно, присутствовали в российской геральдике, но не превалировали в ней. Изображения святых, крестов, священных знаков и символов присутствует лишь в тех случаях, где необходимо было подчеркнуть основной идеологический постулат Российской империи – «самодержавие, православие, народность».
В отличие от российских, многие белорусские города уже на протяжении нескольких веков имели старые «польские» гербы как символы вольности. Часть из них была заменена новыми. Но гербы, в которых присутствовало изображение христианских святых, равно почитаемых в католической и православной конфессиях, были оставлены. Они были «высочайше утверждены» заново, но с непременным включением в них элементов, подчеркивающих принадлежность к Российской империи. Так, в гербах Борисова (1796) и Новогрудка (1845) в верхней части размещен герб г. Минска, дарованный королем Сигизмундом двумя веками ранее – в 1591 г. Но и сам минский губернский герб (1796), созданный по правилам Герольдии, имеет характерные особенности – он расположен на груди двуглавого российского орла, увенчанного тремя императорскими коронами.
После 1917 г. практика получения городами официальных гербов прекратилась. Декретом ВЦИК СНК от 11 (24) ноября 1917 г. в России были отменены все сословия и гражданские чины. Однако закона об отмене дворянской геральдики не последовало.
Новая официальная символика призвана была отражать «идеалы строителей коммунизма». Гербы союзных республик композиционно были идентичны, все они непременно включали пятиконечную звезду, венок из злаковых культур и перекрещенные серп и молот, но имели фигуры, характеризующие экономическое развитие или природные особенности каждой республики: в Азербайджане – это нефтяная вышка, Армении – гора Арарат, Узбекистане – ветка с коробочкой хлопка, Латвии – берег Балтийского моря.
Начиная с 60-х гг. ХХ в., в Советском Союзе была сделана попытка возродить институт городского герба. В сложившихся политических и идеологических условиях при создании городских символов правила и законы геральдического искусства в целом не принимались во внимание. Авторы и художники советской территориальной эмблематики призваны были создавать принципиально новые символы, отражать наиболее значимые аспекты современного развития населенного пункта. Она включала в себя изображения орудий труда, средств транспорта, представителей флоры и фауны, советских государственных наград, символики СССР и т.д.
Данные изображения утверждались только постановлениями городских исполнительных комитетов. Общей регистрации городских символов в Белорусской ССР не велось. 7 августа 1968 г. был утвержден герб Полоцка – первый городской герб на территории Беларуси, относящийся к советскому периоду. В нем прослеживается стремление объединить древний символ края – всадника с хоругвью, с новыми – стальной шестерней и нефтеперегонной ретортой. Более того в гербе запечатлены географические особенности города (слияние Западной Двины и Полоты передано изломанными голубыми линиями), а также его название (вверху) и дата первого упоминания в летописи (внизу).
Стремление сочетать дореволюционную геральдику с производственными механизмами, машинами и пренебрежение к классическим законам геральдики приводило к созданию городских эмблем, лишенных гармонии и первозданности. Наиболее часто встречающийся символ в городской символике второй половины ХХ в. – шестерня. Этот элемент промышленного оборудования призван был символизировать и индустриальное развитие вообще, и конкретные предприятия города, даже если таковые отсутствовали. Так, в гербе Волковыска (1979) волк опирается четырьмя лапами не только на цифры, означающие дату основания города, но и на шестерню, расположенную в нижней части поля. В гербе Пинска (1980) в верхней части расположен лук с натянутой тетивой и стрелой, направленной вверх, а в нижней – символы всех наиболее значимых предприятий и организаций города. Теплоход и вода символизируют судостроение и портовый город, бобина пряжи – легкую промышленность, дренажная труба – мелиорацию, и опять же шестерня – промышленность, связанную с металлообработкой. Шестерни были изображены также в гербах Баранович (1981) и Бобруйска (1988).
Характерным для символики этого периода было попытка соединения традиционных геральдических фигур с советской символикой и игнорирование наиболее значимых принципов построения гербов. В гербе Кобрина (1987) изображение аиста, как символа белорусского Полесья, дополняет серп и молот. В гербе Лунинца птица лунь в верхней части дополнена изображением рельсов, паровоза, колосьев и датой основания города.
Тем не менее, учитывая эпоху создания этих символов, можно говорить об определенной тенденции, которая формировалась в сознании людей на протяжении многих лет в послевоенные годы. Она проявлялась в тяге к познанию и возрождению своего прошлого, в интересе к истории своего народа, в поиске наиболее красноречивого самовыражения. Один из выразительных способов проявления его – создание городской символики. Стремление ярко и неповторимо выразить позитивные грани существования выражались в фигурах и знаках общего гуманистического характера. Размещенная на гербе Светлогорска фигура Прометея (1991) символизировала именно образ, который известен со времен древних греков – упорное сопротивление творческого мыслителя неблагоприятной судьбе, дарование огня и света людям для жизни и созидания. Герб Молодечно (1988), в котором изображен золотой лист папоротника, воплощает белорусское происхождение, национальное предназначение. Поиск цветка папоротника в белорусской мифологии означает веру и стремление человека к счастью, познанию окружающего мира, земных тайн. Считается, что человек, нашедший этот необычайный цветок, преодолев сложнейшие препятствия и противодействия, становится мудрым, просвещенным, знает прошлое, настоящее и будущее. Он источает любовь и добродетель.
Проявление эклектики в геральдике характерно для гербов всех регионов на территории Советского Союза. Попытка сочетать исторические символы-образы, имеющие наиболее нейтральный характер, и добавление к ним советской символики прослеживается повсеместно. В гербе Гродно (1988) оленя святого Губерта, которого лишили креста между рогов, венчает пятиконечная звезда. И для создателей советского герба Львова также было важно оставить исторический символ города, относящийся к XVI в.,– золотого льва. Но действительность диктовала присовокупить к нему непременно еще и символ союза рабочих и крестьян – серп и молот. Этот же, повсеместно тиражируемый знак дополняет и герб Ялты, основной элемент которого – две золотые ветви, лавровая и виноградная, горожанам хорошо были знакомы с 1844 года. Подмена исторических символов прослеживается и в работах создателей литовской геральдики советского периода. Максимально сохраняя древние символы, они, тем не менее, не могли сохранить их полностью. Так, например герб Шауляя, относящийся к 1791 г., был, естественно, лишен геральдической великокняжеской короны, а «всевидящее око» в треугольнике заменено на круг (1968).
В настоящее время проявляется большой интерес к изучению символики этих десятилетий. В жизни большого государства советский период был важным и значимым, и символика соответствовала своему времени. Никакой другой она быть и не могла. Она имела свои характерные особенности, выполняя, в первую очередь, идеологические функции. Отрицать феномен советской символики и эмблематики значит игнорировать реально существовавшие социально-политические и культурно-идеологические явления недавнего прошлого.